Перевод статьи из журнала «Cross Country» № 104 (март-апрель 2006 г.)

 

Кувырок в облаке, трудно вообразить что-либо хуже…

 

Цена пива, переразвитие и невероятная удача подарили Свейну Арне Квамме (Svein Arne Kvamme), норвежскому пилоту-дельтапланеристу, день, который он никогда не забудет. 

 

            Юго-запад Норвегии, начало сезона, условия великолепные, облачность – 2/8 и ежегодный приз в виде ящика пива первому пилоту, который долетит до местной телевизионной мачты и вернется, еще не востребован.

            Срединедельный полдень, мы были одни – я и мой Лайтспид. Было ясно, что сегодня выполнить задачу будет не сложно. Двадцать минут после старта и ящик пива уже мой. Я ликовал, это был мой первый в моей жизни полет, принесший мне прямую прибыль. Если вы имеете хотя бы отдаленное представление о норвежских налогах на алкоголь, то поймете, как это поднимало мне настроение. Знай я, какой полный драматизма будет конец у этой истории, я бы, пожалуй, чувствовал себя по-другому.

            Имея, теперь уже «в кармане», ценный шипучий и веселящий приз, я опять полетел на юг. Легко удерживаясь на высоте базы облаков, я быстро продвинулся вперед. Вчера было нечто похожее: быстрый 35-километровый снос по ветру и наслаждение видами прибрежного городка Эгерсунда. Тут я засомневался. Такой же 35-километровый полет 2 дня подряд? Нет, стоить подумать – чего бы еще я могу сделать!

            Я протянул пару километров в противоположном от моря направлении в надежде найти поток получше, и мне это удалось. Спустя несколько минут я уже опять приближался к базе. Точно так же, как я это делал два последних дня, я набрал под самую базу, перед тем как встать на переход, но это облако отличалось от остальных. Спустя миллисекунду или две, после того, как я подумал, что это была последняя спираль, сектор вариометра на «Компео» полностью окрасился и мир вокруг меня стал белым.

            Я перепробовал все приемы, о которых читал в книгах, но вариометр продолжал визжать, упираясь «стрелкой» в максимум. Я попробовал полететь на запад к побережью и чистому небу, но удерживать направление, держа одну руку на спидбаре, а другой придерживая в открытом состоянии обледеневшее забрало  моего шлема, было очень трудно. Меня продувало, и я покрывался инеем, как в непогоду в Гренландии. Слава богу, хоть подъем был ровный, как в лифте небоскреба. Я начал  вспоминать о пяти пилотах, которые в Италии не смогли вырваться из такой же засады несколько лет назад. Через несколько минут я миновал высоту в 4000 м. После того, как меня протащило на  2500 м верх в облаке, я напрочь позабыл о моей пивной награде и был не на шутку опечален.

            На высоте около 4200 м условия поменялись. Я на некоторое время перестал набирать высоту как ракета, но тут же внезапно, словно из катапульты, меня опять швырнуло вверх. Спустя несколько мгновений аппарат тряхнуло с такой силой, что спидбар вырвало из моих рук. События следующие нескольких секунд были очень размыты в моем сознании. Я не мог понять, где были стойки, не говоря уже о том, где был верх у того положения, в котором я оказался. Постепенно до меня  дошло, что я кувырнулся, ударился о килевую трубу и теперь и теперь лежу на падающем  в облаке (надеюсь в направлении земли) парусе. Я схватил ручку запаски и потянул ее, но тут же передумал: если я брошу запаску сейчас, то подъем, из которого мне так или иначе удалость сбежать, опять подхватит меня и потащит в нежелательном направлении. Взглянув на свой наручный высотомер, я убедился, что двигаюсь вниз, и решил подождать.

             Это было томительное ожидание, но постепенно я начал чувствовать себя лучше.  Моя перспектива давала основания для некоторого оптимизма: я, скорее всего, находился над землей, мой спуск был относительно спокойным, без вращения, и я теперь определенно приближался (хотя и сверху) к базе облака. Да, все могло быть и хуже. Как ни странно, но как только Вы произносите эти слова, это самое «все» становиться значительно хуже. Я их произнес, и моему относительно спокойному положению пришел конец – неожиданно раскрылся мой  запасной парашют. Должно быть, инстинктивное вытаскивание его после переворота и последующая долбежка  при лежании на парусе в ходе моего падения сквозь облако вытрясли его из подвески.  Взглянув наверх, я ужаснулся, увидев дорогостоящие обломки, которые были нижней частью крыла. Меня вращало парашютом, и я свободно болтался на сломанной килевой  среди покореженных кусков стоек и спидбара. Самое паршивое, это то, что среди них не было моего любимого и дорогого прибора – Компео (комбинация вариометра и GPS). Казавшийся ранее весомым сегодняшний приз (ящик пива), теперь представлялся незначительным по сравнению с потерями.

            Будучи все еще в облаке, но теперь под парашютом я снова сконцентрировался на направлении своего движения. Мои верные чесы с высотомером опять подтвердили, что желанное снижение продолжается. Запаска раскрылась где-то на 3000 м и я болтался в месиве из пилота, паруса и металла, а вокруг не за что зацепиться глазом – спошная сырость. Внезапно появилась зелень земли! YES, YES ! До конца моего путешествия оставалось 1500 м. Маятник судьбы опять качнулся в мою пользу, и все выглядело, в конце концов, относительно хорошо. Если я плюхнусь в более-менее подходящем месте, шанс, что я смогу выйти оттуда - довольно большой.

            Несколькими секундами позже, когда я начал размышлять о том, как долго я буду праздновать свое пятидесятилетие, маятник опять качнулся в противоположную сторону. Внезапно сердце замерло, возникло ощущение невесомости, и это подсказывало мне, что я рановато начал составлять список приглашенных на празднование свого дня рождения. Имея 1500 м высоты и 49 лет отроду, я увидел как мой лучший друг - голубого с серым цветов парашют, уменьшается в размерах и покидает меня. Я наблюдал за тем, как он сжимается в небе надо мной и понял, что нейлоновый фал не справился со своей задачей, и я опять попадаю во власть серьезно покалеченного аппарата с быстро приближающейся землей! А я ведь так радовался своему снижению.

            Крыло отвесно пикировало вниз, и я поймал себя на том, что инстинктивно из всех сил тяну за куски обломков, пытаясь остановить этот процесс. Будучи частично парализованным смертельным страхом, я какое-то время вертел головой, прежде чем понял, куда я падал. Подо мной был лес. Я знал, что ветви деревьев делали до этого чудеса и пытался вспомнить, выжила  ли какая-то стюардесса,  свалившись с высоты 35 000 футов? В любом случая, я был уверен, что, учитывая обстоятельства, надеяться на мягкую посадку было бы проявлением излишнего оптимизма. 500-ми метрами ниже я заметил, что крыло начало выходить из пикирования. Тут до меня дошло, что поверхность крыла, более-менее сохранила форму и может лететь, по крайней мере  - пикировать. Если это так, то у меня нет лучшего выбора, чем за оставшееся время приготовиться к неминуемой встрече с матушкой-землей путем снижения скорости пикирования ниже величины «мгновенной гибели». То, что последовало далее, можно назвать полетом на бешеной скорости. Попытки тянуть за правый боковой трос и за левую сломанную стойку дали свои плоды – худо-бедно аппарат откликался. Я мог, хоть и очень слабо, но управлять и выбросил из головы свои притязания на лес. Может я  и не стюардесса, но возможно я также выживу. В этот момент мне показалось, что большие поля подо мной дают надежду на это самое  выживание. Очень аккуратно и с большой осторожностью я убедил свой покалеченный аппарат сделать большую спираль и обнаружил, что мое положение не так уж плохо: я летел с почти нормальной скоростью с сильным встречным ветром, хотя  земля приближалась довольно быстро.

Я прибыл.

Распластавшись под таким же плоским Лайтспидом, я для проверки пошевелил конечности. Насчитав, наконец, четыре, я выполз в проливной дождь  и начал хохотать как сумасшедший. Фермерский дом был всего в 100 метрах, и дверь открыла крепкая симпатичная женщина, которая оказалась медсестрой и бывшей дельтапланеристкой. Какова вероятность такого совпадения? На моем лице были кровоподтеки, хотя с точки зрения состояния одежды, я выглядел, пожалуй, хуже. Ее инстинкты проснулись, и я был высушен, залеплен, накормлен и успокоен, пока мой хороший приятель не приехал за мной. Когда мы собирали остатки дельтаплана, стало очевидно, что некоторые из моих ребер постигла та же участь, что и килевую со стойками моего любимого аппарата. Правда, принимая во внимание все события последних двух часов, я был крайне рад такому финалу. Как бы то ни было, я уверен, что если скажу, что теперь я виду себя вблизи облаков очень осмотрительно, вы все мне поверите.

 

----------------------------------------------

 

В статье есть фотография переломленной напрочь между носовым узлом и узлом подцепки (примерно в 25 см от узла подцепки) килевой трубы. Фото сделано на еще не разобранном аппарате.